Пасхальная имагинация

623. "Существует разница между зимней известью и весенней известью, этими важными отложениями под поверхностью земли. Зимняя известь ... в некотором роде представляет собой удовлетворенную в себе сущность.
     Она, если в ее сущность углубиться интуитивно, в том смысле, как это описано в моей книге "Как достигнуть познания высших миров?", — она пронизана многочисленными духами. Имеются элементарные существа, живущие в земном. Земля пронизана духами. Но она еще бывает в некотором роде удовлетворенной, что подобно удовлетворенности человеческой головы, когда она решила важную пробле­му и рада, что обладает мыслями, которые составляют это решение. Человек воспринимает, поскольку в интуиции он повсюду воспринимает также и элемент чувств, во всех земных образованиях извести внут­реннее удовлетворение во время зимы. ...Но когда приближается весна, а именно с приходом марта, из­весть в отношении своих духовных качеств, можно сказать, приглушается. Она больше их не имеет, поскольку, как вы знаете, элементарные существа через некий род духовно-космического дыхания направляют свой путь в Мироздание. Известь становится притупленной в отношении своих мысли­тельно-духовных свойств. Но примечательно то, что она теперь становится вожделеющей. Она развивает некий род внутренней жизненности. Тонкая жизнь все более и более обнаруживается в извести, и она, по мере наступления весны, а потом лета, по мере прорастания расте­ний, становится внутренне все подвижнее.
     Вещи, естественно, разыгрываются не грубо, а тонко, интимно. Вырастающие растения отнимают у из­вести воду, нечто из углекислоты... И это означает для нее вну­треннее оживление. Она становится живой. Но благодаря тому, что известь становится внутренне живой, она развивает колоссальную притягательную силу для ариманических существ. Каждый раз с приближением весны ариманические существа обретают надежду. В отношении природы они в общем-то не имеют особых надежд, поскольку свою суть они могут развивать только внутри человека. В животной природе человека могут действовать ариманические существа. Но с приближением весны ...под воздействием весенней извести у них слагается мнение, что во всеобщей природе могла бы развернуться их драконова природа ...они могли бы обрести возможность стянуть астральное из Мироздания, дабы одушевить эту живую известь, пронизать ее душой. Таким образом, с приближением марта для действительно ясновидящего наблюдателя начинается эта удивительная игра: человек видит повсюду, как в имагинациях по всей Земле развертываются надежды ариманических существ подобно, я бы сказал, духовному ветру, дующему повсюду, и видно, как ариманические су­щества стремятся вызвать дождь астральности. ...И он, если бы им это удалось — а они стараются изо всех сил, — землю в летнее время, по меньшей мере частично, там, где она состоит из извести, превратил бы в одушевленное живое сущест­во. ...И если бы какое-либо существо тогда поставило осенью свою ногу на землю, то земля ощутила бы от этого боль".
     Такого рода иллюзии ариманические существа получают и теряют каждую весну. И эти иллюзорные надежды ари­манических существ заключены в нашей повседневной пище, в нашем хлебе. "Вовне эти иллюзии разрушают­ся. И тем более пробуждается у ариманических существ тоска по достижению своей цели там, где душа уже имеется, — в человеке. Так что человек каждую весну, хотя это и разыгрывается интимно, фактиче­ски рискует пасть жертвой ариманических существ. Весной, как ни в какое другое время, человек в этом отношении подвергается воздействию всех ариманических сил в космосе.
     Нечто иное открывается взгляду, направленному вверх, куда восходят земные элементарные существа. Они там соединяются с облачными образованиями, принимают внутреннюю подвижность, подчиненную планет­ной жизни. Там, вверху, с приближением марта также происходит нечто. ...Там, вверху все пронизывает­ся люциферическими существами. И как внизу ариманические существа, так вверху люциферические существа получают свои надежды и иллюзии.
     Если мы точнее войдем в природу ариманических существ, то она окажется эфирной. И ариманическим существам, свергнутым Михаэлем, недостает возможности так развернуть себя, чтобы иным образом, чем через оживающую, вожделеющую известь, смочь получить господство над Землей.
     Люциферические существа вверху пронизывают и заполняют собой то, что восходит туда, и делаются деятельными, подвижными в верхнем элементе Земли. Эти люциферические существа астральной природы. Они получают надежду через все то, что весной устремляется вверх, смочь пронизать свою астральную природу эфирной природой и эфирную оболочку Земли увлечь вверх и поселиться в ней. Можно, таким образом, сказать: ариманические существа стремятся Землю одушевить астрально (см. рис., красноватое); люциферические существа стре­мятся воспринять снизу в свое существо эфирное (си­нее с желтым)".
     С прорастанием растений углекислота проникает в более высокие области, чем зимой. Эту углекислоту стараются при­тянуть к себе люциферические существа. Если бы им это уда­лось, то на Земле прекратилось бы дыхание, все, кроме физ. те­ла в человеке, они утянули бы к себе, и через эф. тело чело­века сами стали бы эфирными существами. Таковы стремления люциферических существ (духов) от начала до конца марта. "Они надеются всю Землю превратить в такую тонкую чащу, в которой они, будучи сгущенны­ми через эфирную природу чело­века, могли бы заниматься сво­им существом".

     "Если бы исполнились надежды ариманических существ, все человечество постепенно растворилось бы на Земле. Земля вобрала бы в себя людей. В конце концов на Земле возникло бы — таково намерение Аримана — одно большое существо, в котором растворились бы все человеческие существа. Они бы оказались связанными с этим большим, единым земным существом. Развитие связи с состояло бы в том, что человек своим организмом все более походил бы на живую известь. Он все более соединял бы свой организм с живой известью, все более обызвествлялся бы. Через это он метаморфизировался бы. превратил бы свой облик в иной, который выглядел бы примерно так: склеротизированный облик с некоего рода крыльями летучей мыши и с такой вот головой (см. след. рис.). Человек был бы тогда в состоянии постепенно раствориться в Земле, и земное, вся Земля, на ариманический лад стала бы земно-живым существом.
     Если, с другой стороны, люциферические существа утянут эфирное человека и благодаря этому со своей астральностью некоторым образом сгустятся эфирно, тогда из них эфирным образом нечто возник­нет... что, прежде всего, как бы из земных паров образует тело (синее), но оно строится только до груди, а над нею идеально поднимается человеческая голова (красное). Далее возникает нечто особенное, это существо имеет как бы крылья, образованные из облаков (желтое). Эти крылья как бы концентрируются спереди в некий род увеличенной гортани: с боков они могли бы сконцентрироваться в органы слуха, уши, и опять-таки соединиться с гортанью".

     Так встают образы Аримана и Люцифера, какими они изображены в малом куполе первого Гетеанума и в деревянной скульптурной группе. В то же время, это те предельные состояния человеческого, которых оно достигло бы, если бы впало в одну или другую из описанных крайностей. Ариманическое искушение возрастает весной, а с ним и люциферическое, которое длится потом все лето. "Если посмотреть в пер­спективе на окончание земного развития, то можно увидеть стоящую перед человечеством опасность того, что ариманические существа если и не растворят человека в Земле, то, по крайней мере, приведут к тому, что он сможет очерстветь в себе, перефилистерствовать, перематериализоваться, так что уже не смо­жет больше ни мыслить, ни чувствовать сверх того, что автоматически в нем думает и чувствует материя".
     "Кто развивает чувство того, как вверху, в испарениях углекислоты люциферическое хочет удушить физическое человечество, как внизу ариманическое в астральном дожде хочет так оживить всю Землю в ее известковых залежах, чтобы человек в ней склеротизировался, растворился, кто все это провидит, для того между люциферическим и ариманическим встает облик Христа, облик уже освободившегося от материи Христа, имеющего Аримана под своими ногами ...не принимающего в расчет ариманическое, преодолевшего его. ...Такой человек, с другой стороны видит Христа, преодолевшего то, что высшее человека хочет увлечь прочь от Земли. ...появляется голова Христа с таким лицом, с таким взглядом, с таким выражением лица, что этот взгляд, это выражение закругляются текучими силами Люцифера. Люциферическая мощь, втянутая в земное, поставленная в земное, — это облик Христа, каким Он является каждую весну, каким Он должен нам являть Себя: стоящим на земном — которое должно быть сделано ариманическим, — побеждающим смерть, восстающим из гроба, возносящимся как Воскресший к просветлению, которое приходит путем перевода люциферического в земно-прекрасное лицо Христа.
     Так между ариманическим и люциферическим является на Пасху в облике Воскресшего Христос ...так встает перед человеком воскресший Христос, утверждающийся внизу на ариманической власти, а сверху над ним парит Люцифер. Эта мировая имагинация встает как Пасхальная имагинация". (См. скульптурную группу "Представитель человечества".)223 (12)

Пасхальное время

Все переходит в эфирное. Все, что было в Земле духовным (в соли) увеличивает земную сферу. — Также и земные формы — через меркуриальный принцип. —
     Создается возможность для люциферических духов получить в свою власть элементарных духов; постоянно возобновляющееся "сбрасывание вниз". У люциферического принципа отнято лицо — крылья, гортань — ухо; никакой интеллектуальности, а (лишь) являющееся мышление, выражающееся в форме придатка к голове; крылья нащупывают мировые силы, ухо превращает их в мысли, гортань отпечатывает их в творящем слове.
     Слово. Оплодотворение земно-лунных сил через Солнце". Д.19, с.4

1661. "И именно в одаренных людях находит Ариман свою добычу, стремясь оторвать интеллигенцию от Михаэля". Ариманические духи не могут инкарнировать, они могут инкорпорировать — на время пронизы­вать собой душу и тело человека. Тогда человек может производить впечатление очень интеллигентного, умного. "Но в таком случае Ариман смотрит из его глаз, Ариман движет его рукой, Ариман сморкается в нем, тогда это Ари­ман ходит в нем. Антропософам не следует в страхе отшатываться от такого познания".237 (10)

349. "Аримана, толпы Аримана, их только нужно узнать. Здесь ничего не сделать тем, что считать имя Аримана презренным и толпе презренных существ давать имя Аримана. Этим ничего не достигается. Дело в том, что в Аримане перед нами прежде всего стоит мировое существо...которое уже целиком в индивидуальное восприняло интеллигенцию. Ариман по всем направлениям в высшей степени сверхинтеллигентен; ослепительной интеллигенцией владеет он, которая исходит из всего человеческого существа, кроме той его части, которая во лбу формируется человечески.
     Если Аримана воспроизвести в человеческой имагинации, то мы должны будем придать ему убегающий назад лоб и фривольно-циничную мину, поскольку все у него приходит из этих низших сил; но из низших сил приходит высочайшая интеллигенция. Вступить с Ариманом в дискуссию означало бы быть разбитым в пух и прах логической последовательностью, грандиозной меткостью, с какой он владеет аргументами. Для мира людей, так считает Ариман, должно быть сначала решено, господствовать ли в нeм уму или глупости. И глупым называет Ариман всe, что не заключает в себе интеллигенцию целиком. Ибо каждое Ариман-существо лично сверхинтеллигентно, как я вам это описал, критически отклоняет всe нелогичное, мысля с издeвкой и презрительно.
     Т.обр., если Аримана так видят перед собой, то, естественно, ощущают полную противоположность между Ариманом и Михаэлем. Ибо для Михаэля совсем не важна личная интеллигенция; для человека это составляет постоянное искушение, делать интеллигенцию личной по образу Аримана. Ариман имеет очень презрительное мнение о Михаэле, он считает Михаэля глупым, естественно, по сравнению с собой: поскольку Михаэль не хочет лично вобрать в себя интеллигенцию, но хочет и хотел в течение тысячелетий, в течение эонов управлять пан-интеллигенцией. А теперь, когда люди здесь имеют интеллигенцию, она должна снова стать управляемой Михаэлем как нечто всеобщечеловеческое, как нечто такое, что полезно всем людям, как всеобщая интеллигенция.
     Конечно, мы, как люди, правильно поступим, если скажем себе: верить в то, что умностью мы можем располагать единственно для себя, было бы глупо. Ибо мы не можем быть умными только для себя. Если мы хотим кому-то что-то доказать логически, то мы предполагаем, что для него действительна та же логика, что и для нас; также и в отношении третьего человека. Если же каждый мог бы иметь свою логику, то мы со своей логикой никому ничего не могли бы доказать. В этом заключается своеобразие настоящей эпохи Михаэля, что это вообще должно идти также и в чувства, — то, что в конце концов должно быть увидено. Итак, за кулисами бытия бушует война Аримана против Михаэлизма. И это составляет, как я говорил, задачу антропософа: иметь ощущение, что она происходит, что космос, так сказать, стоит внутри этой борьбы". Значение она приобрела уже в VIII-IX веках, но особенно актуальной стала с наступлением эпохи души сознательной, в начале XV в. 237 (8)

     1231. "Михаэль — это особое существо. Он не открывается тому, кто не несет ему навстречу от Земли усердную духовную работу. Михаэль — молчаливый дух. ... Это вообще дух замкнутый, мало гово­рящий дух, дающий лишь редкие указания. Ибо то, что человек испытывает от Михаэля, — это, собствен­но, не слово, а — если я могу так выразиться — взгляд, сила взгляда. И это основывается на том, что Михаэль, собственно, более всего имеет дело с тем, что люди творят из духовного. Он живет в следствиях сотворенного людьми. Другие духи более живут с причинами, Михаэль более живет со следст­виями. Другие духи импульсируют в человеке то, что человек должен делать. Михаэль является особым духовным воителем свободы. Он предоставляет человека его делам, а затем из человеческих дел берет результаты, чтобы нести их далее в космос, чтобы далее действовать в космосе с тем, с чем человек еще действовать не может.
     По отношению к другим существам из Иерархии Архангелов у человека есть чувство: от них идут им­пульсы сделать то либо это; в большей или меньшей степени от них идут импульсы. Но Михаэль — это тот Дух, от которого импульсы не идут, поскольку период его управления — это текущий период, когда вещи приходят из человеческой свободы. А если человек из своей свободы через чтение в астральном свете сознательно или бессознательно побуждается делать то либо это, тогда Михаэль вносит земные деяния человека в космос, чтобы они стали космическими деяниями. Его заботят следствия, других духов — причины.
     Но Михаэль не только замкнутый, молчаливый Дух. Когда он подступает к человеку, то приходит с отчетливым отказом многому в человеке, с чем тот сегодня живет на Земле. Например, относительно всего, что как познание человеческой, животной или растительной жизни связано с унаследованными качествами, что наследуются в физической природе, человек ощущает: Михаэль это отталкивает от се­бя. Этим он хочет показать, что такое человеческое познание не плодотворно для духовного мира. То­лько то, что человек находит независимым от чисто унаследованного в себе, в животном и растительном царствах, он может принести к Михаэлю. Тогда человек встречает не многоговорящее отказывающее движение руки, а понимающий взгляд, который ему говорит: это правильно по мнению космического Во­дительства. — В этом, собственно, и заключается то, к чему следует постоянно стремиться, к чему следует научиться стремиться: иметь определенное чувство, чтобы пробиться к астральному свету и по­нять тайны бытия, а затем приблизиться к Михаэлю и встретить его сочувствующий взгляд, который го­ворит: это правильно, это оправдано космическим Водительством.
     Таков Михаэль. Он строго отклоняет также все, что является разделяющим в человеческой речи. До тех пор, пока человек свое познание облекает только в речь, не вносит его в мысли, ему не прибли­зиться к Михаэлю. Поэтому сегодня в духовном мире идет, по сути говоря, многозначительная борьба.
     На одной стороне там выступает в человеческом развитии Импульс Михаэля: он здесь; но с другой сторо­ны в человеческом развитии выступает многое такое, что не хочет воспринимать Импульс Михаэля, хочет его оттолкнуть. И в том, что хочет отклонить Импульс Михаэля, сегодня, например, выступают ощуще­ния национальности. Они загорелись уже в XIX столетии и крепнут все более в XX столетии. ... Это все содержит ариманические силы, которые противодействуют вступлению Импульса сил Михаэля в земную жизнь человека. Так сегодня видна эта борьба штурмующих выси ариманических сил, желающих внести наверх приходящие из унаследованного импульсы национализма, и строгое отвержение их Михаэлем. ... К Михаэлю человек придет только тогда, когда через слово достигнет истинного внутреннего пережива­ния духа, когда не останется связанным со словами, но придет к истинному внутреннему переживанию духа. В этом ведь в действительности и заключается тайна современного посвящения: через слова прийти к переживанию духа. Этим мы не отрекаемся от ощущения красоты речи. Ибо именно тогда, когда не думают в речи, начинают ее ощущать". 233(15)

2. Космическая интеллигенция

     1233. "Видеть, как Михаэль стоит в воинстве Архангелов как большой оппонент (другим шести Архангелам), — это колоссальное, возвышенное видение, нечто подавляюще грандиозное. И всякий раз, как наступало время Михаэля, на Земле было так, что интеллигенция, как средство познания, была не только космополитической ... но люди могли проникаться сознанием: мы однако же можем восходить к Божественному.
     Это "мы однако же можем восходить к божественному" играло бесконечно большую роль в конце пре­дыдущей эпохи Михаэля. Тогда повсюду существовали исшедшие из Греции места древних Мистерий, и по­всюду в них царила атмосфера уныния. Впали в уныние в Нижней Италии, в Сицилии последователи древ­ней Пифагорейской школы, ибо тот волшебный блеск, который некогда, в VI дохристианском столетии, царил над Пифагорейской школой, померк. Стало видно — также и посвященным в Пифагорейские Мистерии, как распространяются в мире иллюзионисты, материалистические иллюзионисты.
     Были приведены в уныние дочери и сыновья древних египетских Мистерий. Да, эти египетские Мисте­рии, они уже во времена Александра впали в такое уныние, что, я бы сказал, содержали в себе лишь нечто подобное шлакам древнего удивительного металлического плавления (расплава), того глубокого учения, каким оно выражалось в сказаниях об Озирисе или в обращении к созерцанию Сераписа. А далее, в Азии, куда делись те мужественные, потрясающие восхождения в духовный мир, что имели место в Мис­териях Дианы в Эфесе? И Самофракийские Мистерии, существа Кабиров, их могли теперь расшифровывать только те, кто в самих себе находил импульс к взлету, к высшему; лишь организованные таким образом в своей душе могли расшифровывать облака курений, что исходили из Аксиэроса или дру­гих Кабиров.
     Повсюду наступило уныние. Повсюду выступило ощущение, я бы сказал, того, что в древних Мистери­ях стремились преодолеть, когда обращались к тайне Солнечных Мистерий, являющейся, собственно, тай­ной Михаэля, — повсюду выступило ощущение: человек не может восходить!
     То время Михаэля было временем большого испытания. Платонизм, по сути говоря, был лишь неким ро­дом водянистого экстракта древней сути Мистерий. Из этого экстракта затем через Аристотеля было из­влечено интеллектуальное, а Александр взвалил это на свои плечи.
     Это было тогда словом Михаэля: человек должен прийти к пан-интеллигенции, к постижению Божест­венного на Земле в безгрешной форме. Повсюду должно быть распространено лучшее из всего того, что только можно собрать по местам приходящих в уныние Мистерий с их средоточием в Александрии. Это был Импульс Михаэля. И именно в этом состоит отношение Михаэля к другим Архангелам: он протестует силь­нейшим образом против падения человека.
     Но это также является тем, что составляет важнейшее содержание его учения, которое он сообщал своим ученикам в той сверхчувственной школе, о которой я уже говорил. Это важнейшее содержание заключается в следующем: если теперь интеллигенция будет среди людей, если теперь интеллигенция удалится из ло­на михаэлитов и будет внизу, на Земле, то люди в эпоху Михаэля должны чувствовать, ощущать, что она должна здесь спасти себя, ибо она не должна постигаться греховным, поскольку эта эпоха будет ну­ждаться в интеллигенции для того, чтобы в чистой интеллигенции, свободными от иллюзий люди могли восходить к спиритуальной жизни.
     Таково настроение на стороне Михаэля в противовес настроению на стороне Аримана. ... Ариман сильно, сильнейшим образом напрягается и будет напрягаться, чтобы овладеть пришедшей в среду людей ин­теллигенцией, сделать людей одержимыми собой, чтобы в головах людей овладеть интеллигенцией". 237(8)

     1235. "Были люди, которых позже назвали номиналистами. Они говорили: понятия и идеи — это прос­то имена, это не реальность. Они находились под ариманическим влиянием, ибо хотели все господство Михаэля устранить с Земли. Когда утверждают, будто идеи — это только имена, а не что-то реальное, то, значит, не хотят допустить действия на Земле господства Михаэля. И ариманические духи говорили тогда тем, кто имел для этого уши: Михаэль выпустил из рук космическую интеллигенцию, теперь она на Земле; не дадим же Михаэлю снова прийти к господству над интеллигенцией! — Но именно тог­да и состоялся тот значительный небесный собор платоников и аристотеликов, где был составлен план, как должен далее прорабатываться импульс Михаэля". 240(2)

     1238. "В той сверхчувственной школе ХV, ХVI, ХVII столетий, в том сверхчувственном культе в на­чале XIX столетия все время присутствовали среди духов, которые принимали там участие, толпы необходимых для общей взаимосвязи люциферических образований. Михаэль имел нужду в люциферических образо­ваниях, которые принимали там участие для того, чтобы создать полярную противоположность для преодо­ления Аримана. Так что люди Михаэля также уже поставлены, если и нельзя сказать — в борьбу, то — в волны взаимодействия между люциферическими импульсами и ариманическими импульсами. С большой опреде­ленностью эти вещи указывают как раз на конец прошлого столетия. Тогда не так уж редко люди могли смотреть сквозь тот покров, о котором я говорил. Тогда видели, как сильно Михаэль бьется против Ари­мана и как легко через всяческие люциферические влияния прийти к отклонениям в сознании". 237(9)

     1239. "В то время, как вверху Михаэль учил в своей школе, в подземном, непосредственно под повер­хностью Земли, была основана ариманическая школа. И если Михаэль в это время не посылает вниз ника­ких импульсов, чтобы интеллигенцию инспирировать с Неба, если интеллигенция сначала была предоставле­на на Земле самой себе, то тем более стремилось ариманическое воинство развивать снизу импульсы в интеллигенционном развитии человечества". Та ариманическая школа в ХVI-ХVIII веках действовала так, что "в Европе появилось книгопечатание со всеми последствиями искусства книгопечатания. Из искусства кни­гопечатания смогли произрасти демонические власти, которые как раз подходили к тому, чтобы бороться с господством Михаэля". 240(3)

     1255. "В такую эпоху (Михаэля) космополитическое, интернациональное стремление идет через мир. Национальные различия кончаются. В эпоху Габриэля национальные импульсы были основаны в евро­пейской цивилизации и в ее американском придатке. В наше время Михаэля, в течение трех столетий, эти импульсы будут полностью преодолены. В каждую эпоху Михаэля через человечество проходит всеоб­щее стремление, всеобщечеловеческое стремление в противовес специальным интересам отдельных наций и человеческих групп. В эпоху правления Михаэля на Земле до Мистерии Голгофы это выразилось в том, что из отношений, господствовавших тогда в Греции, возникла та колоссальная тенденция, приведшая к по­ходам Александра, в которых греческая культура и цивилизация гениальным образом были распространены в Азии, в Африке и среди таких народностей, которые до того жили совершенно в ином. Колоссальное деяние нашло свое завершение в том, что было основано Александром: космополитический поход, содержав­ший стремление духовные силы, собранные в Греции, дать всему цивилизованному миру того времени.
     Такое происходит и происходило под действием импульса Михаэля. И те существа, которые принимали участие в таких земных деяниях, совершавшихся как служение Михаэлю, они во время Мистерии Голгофы не были на Земле. Все те существа, принадлежавшие к царству Михаэля, безразлично, были ли это чело­веческие души, пришедшие в духовный мир через врата смерти после окончания эпохи, развоплощенные человеческие души, или такие, которые никогда не были воплощены на Земле, — все они были связаны между собой в совместной жизни в сверхчувственном мире в то время, когда на Земле разыгралась Мисте­рия Голгофы. ... Жители Земли имели переживание, что Христос, высокий Дух Солнца, пришел к ним. Но они мало что знали о том, к чему ведет соответствующая оценка этого события.
     Тем больше сознавали это развоплощенные души, проходившие в окружении Михаэля через жизнь в сфере Солнца. Они могли оценить это событие в другом аспекте, из надземного мира. Что тогда свершилось для мира, они могли оценить с Солнца. И они пережили, как Христос, Который до того действовал в сол­нечной сфере, так что достичь Его могли только из Мистерий, когда возносились в сферу Солнца, поки­нул Солнце, чтобы на Земле соединиться с земным человечеством.
     Для тех существ, принадлежавших к общине Михаэля, это было потрясающим, ни с чем не сравнимым событием, потому что эта община Михаэля имела особую связь со всем тем, что является исходящей от Солнца космической судьбой. Они должны были расстаться с Христом, занимавшим до того Свое место на Солнце, Который должен был занять Свое место на Земле. Таков этот другой аспект". С этим было свя­зано еще нечто другое. В прошлом человек получал духовное содержание через откровение. Сегодня че­ловек мыслит о вещах; прежде мысли приносились душевным впечатлением, они были инспирированными. Управлял космической интеллигенцией Михаэль. Такой человек, как, например, Александр Великий, рас­сматривал себя не иначе как миссионером, инструментом Михаэля, он сознавал, что мысли приходят к нему на пути Михаэля (хотя он носил тогда другое имя). Все это давало силу воли в действиях.
     "С нисхождением Христа на Землю было связано то, что Михаэль со своим окружением наблюдал не то­лько нисхождение Христа с Солнца, но прежде всего то, как постепенно от него, Михаэля, ускользает господство над космической интеллигенцией. С Солнца тогда было совершенно ясно видно, что впредь веши с интеллигентным содержанием будут приходить к человеку не из духовного мира, но человек должен будет сам завоевывать свою интеллигенцию на Земле. Это было впечатляющее, значительное событие — видеть, как интеллигенция устремляется на Землю. ...
     На Земле с VIII, IХ столетий началась эпоха интеллигенции и люди стали образовывать собственные мыс­ли. В школе Шартра еще некоторое время по традиции продолжали распространять то, что открывалось в космической интеллигенции, а затем управление интеллигенцией на Земле перешло к отдельным членам ордена доминиканцев.
     Вся схоластика представляет собой борьбу людей за ясность в отношении струящейся вниз интелли­генции. Нет ничего удивительного в том, что главный интерес тех, кто был вокруг Михаэля, обратил­ся именно к тому, что на Земле разворачивалось как схоластика. В том, что делали Фома Аквинский* и его ученики, а также другие схоластики, видели земной отпечаток того, что было тогда течением Михаэля. А течение Михаэля — это управление интеллигенцией, полной света, спиритуальной интеллиген­цией. ... Прошло несколько столетий с тех пор, как в IX в. по Р.Х. Михаэль увидел нисходящим на Землю то, что ранее было космической интеллигенцией. И он видел, как она продолжала струиться на Землю и вот устремилась в схоластику. Это было внизу. Но он собрал тех, кто принадлежал к его цар­ству, в области Солнца, он собрал как души, которые находились в жизни между смертью и новым рожде­нием, так и тех, кто, принадлежа к его царству, никогда свое развитие не проходили в человеческих телах, но которые имели определенную связь с человечеством. Там были, как вы понимаете, те человече­ские души, о которых я вам рассказал как о великих учителях Шартра. Особенно значительным среди тех в воинстве Михаэля, кто совершал свои деяния в начале ХV столетия в сверхчувственных мирах, был Аланус аб Инсулис. Но также и вое другие, кого я вам называл как принадлежавших к школе Шартра, были соединены с теми ... кто происходил из ордена доминиканцев. Души, принадлежавшие к платоновскому течению, были сердеч­но соединены с теми душами, которые принадлежали к аристотелевскому течению. Все эти души прошли именно через Импульс Михаэля. Многие из этих душ жили так, что Мистерию Голгофы они сопереживали не в земном аспекте, а в аспекте Солнца. И тогда, в начале ХV в., они были в духовном мире в зна­чительном положении.
     Здесь возникло под водительством Михаэля нечто такое — мы ведь должны употреблять земные выра­жения, — что можно назвать сверхчувственной школой. Что некогда было Мистерией Михаэля, что возве­щалось в древних Мистериях Михаэля посвященным и что теперь должно стать другим, поскольку интелли­генция нашла свой путь из космоса на Землю, — это в исключительно значительных чертах резюмировал сам Михаэль для тех, кого он собрал в той сверхчувственной школе в начале ХV в. Тогда в сверхчувст­венном мире снова ожило все то, что некогда в Солнечных Мистериях жило как мудрость Михаэля. Тогда грандиозным образом было резюмировано то, что существовало в аристотелевском продолжении платонизма и через Александра Великого было перенесено в Азию, перенесено в Египет. ... И все души, которые всегда были связаны с тем потоком, о котором я рассказываю в ряде лекций, те души, которым было пре­допределено принадлежать к антропософскому Движению, которые в своей карме содержали задачу образо­вать антропософское Движение, все те души приняли участие, как ученики, в той сверхчувственной школе. Ибо все, чему там учили, учили с той точки зрения, с какой в другом роде в человеческом развитии внизу следует учить михаэлически через собственную интеллигенцию человеческой души". Там учили, как в последней трети XIX в. Михаэль вступит в свое правление на Земле в ряду семи Архангелов, что он снова найдет космическую интеллигенцию, которая ушла от него. "Но он найдет ее в особом состоя­нии; он найдет ее в сильнейшей мере подверженной действию ариманических сил. Ибо в то же самое вре­мя, когда интеллигенция погружалась из космоса на Землю, все более и более возрастало стремление ариманических сил космическую интеллигенцию, когда она становилась земной, отнять у Михаэля, дать ей проявляться только на Земле, отдельно от Михаэля.
     Это большой кризис, длящийся от начала ХV в. и по сей день, кризис, внутри которого находимся и мы, кризис, выражающийся как борьба Аримана против Михаэля, как такая борьба, в которой Ариман ис­пользует все, чтобы оспорить у Михаэля господство над интеллигенцией, ставшей теперь земной. Миха­эль же стремится всеми импульсами, которые он имеет после того, как от него ушло господство над ин­теллигенцией, снова вместе с началом его земного правления в 1879 году овладеть ею на Земле". Ари­ман же хочет, чтобы интеллигенция продолжала, как в эпоху Габриэля, оставаться делом человеческого кровного родства, делом цепи поколений, сил размножения. "Быть антропософом, кроме всего прочего, означает: хотя бы до определенной степени понимать эту борьбу (Михаэля с Ариманом). Она повсюду явля­ет себя. Ее настоящий облик встает за кулисами исторического свершения..."
     И еще нечто видели те души, что находились в сверхчувственной школе Михаэля в начале ХV в. "Они смогли видеть нечто такое, что лишь через многие-многие столетия повторяется в космическом стано­влении: было увидено при взгляде на Землю, как Серафимы, Херувимы и Троны, т.е. высшая, первая Иерар­хия, исполняли колоссальное деяние. ... В ту эпоху земных потрясений, в которую на Земле действовали розенкрейцеры, в которую совершались разные примечательные вещи, которые вы можете исследовать в истории, в ту эпоху Земля являла себя, для духов в сверхчувственном, бушующей от колоссальных мол­ний и громов. Это Серафимы, Херувимы и Троны переводили космическую интеллигенцию в тот член челове­ческой организации, который является нервно-чувственной организацией, головной организацией.
     Свершилось событие, которое сегодня еще не проявляется отчетливо, ибо оно проявляет себя в ходе столетий и тысячелетий, и оно состоит в том, что человек был полностью преобразован. Ранее он был человеком сердца. После того он стал человеком головы. Интеллигенция стала его собственной интеллиген­цией. С точки зрения сверхчувственного это было чем-то бесконечно значительным. Было увидено все то, что как силы и мощь пребывает в царстве первой Иерархии, в царстве Серафимов, Херувимов, Тронов, кото­рые потому вовне явили свою силу и мощь, что они правят духовным не только в духе, как Динамис, Эксузиаи, Кириотетес, но духовное вносят в физическое, духовное делают творческим в физическом. Серафимы, Херувимы и Троны, они совершили деяния, которые повторяются лишь через эоны. И можно сказать: чему Михаэль учил своих в то время — это возвещалось среди молний и громов внизу, в надземном мире. Это должно быть понято, ибо эти молнии и громы, дорогие друзья, должны стать воодушевлением в сердцах и душах антропософов!
     Кто испытывает действительную тягу к Антропософии — сегодня еще бессознательную ... тот несет в своей душе последействие того, что тогда в кругу Михаэля он воспринял ту небесную Антропосо­фию, которая предшествовала земной. Ибо учения, данные Михаэлем, были такими, что они подготовили то, что должно было стать на Земле Антропософией".
     Так двояко: в школе Михаэля и в сверхчувственном культе в начале ХV в., были подготовлены те, кому затем на Земле надлежало подойти к тому, что станет действовать здесь как Антропософия. Это были те, кто учил в Шартре, кто действовал в схоластике и те две группы душ, которые я вам опи­сал ранее. Одни из них с началом эпохи Михаэля сошли на Землю, но остались связанными с теми, кто как учителя Шартра — Бернард Сильвестрис, Аланус аб Инсулис и др. — должны еще оставаться в сверхчувственном. "Но те, кто сегодня с истинной внутренней сердечной преданностью может воспри­нять Антропософию, имеют в себе импульс того, что они пережили в сверхчувственном в начале ХV в. и в начале XIX в. совместно со всеми другими, которые с тех пор еще не сходили вниз и долж­ны появиться на Земле в конце XX столетия. До того времени через антропософскую спиритуальность будет подготовляться то, что из общности должно будет осуществляться как полное откровение того, что было подготовлено сверхчувственно через указанные течения.
     Мои дорогие друзья, антропософу следовало бы воспринять это в свое сознание, уяснить себе, ка­ким образом он призван подготовлять уже теперь то, что должно все более и более распространяться как спиритуальность, пока оно не придет к кульминации, где истинные антропософы снова должны бу­дут быть здесь, но соединенными с теми другими, быть здесь в конце XX столетия. Истинные антропо­софы должны иметь сознание, что сегодня дело заключается в том, чтобы принять участие, видя, по­могая Михаэлю, в борьбе с Ариманом. Только благодаря тому, что такая спиритуальность, которая хо­чет течь через антропософское Движение, соединится с другими духовными течениями, Михаэль найдет те импульсы, которые снова соединят его со ставшей земной, но принадлежащей ему интеллигенцией.
     Моей же задачей является показать вам, какими рафинированными средствами Ариман хочет помешать этому, в какой острой борьбе находится этот XX век. Понимание серьезности времени, мужество, не­обходимые для того, чтобы правильным образом войти в спиритуальные течения, может человек из всех этих вещей внести в свое сознание. Но когда человек берет в себя все эти вещи, когда он говорит себе: ты, душа человека, ты можешь, если поймешь это, быть призванной к соучастию в укреплении господства Михаэля, — то в это время может возникнуть то, что можно назвать жертвенным внутренним ликованием души от возможности стать настолько сильной. Но настроение для этой полной мужества силы, для этого сильного мужества найти необходимо. Ибо над нами, написанная сверхчувственными письменами, стоит надпись: Осознайте, что вы снова придете перед концом XX столетия и в конце этого XX столетия, вы для этого подготовлены! Осознайте, как может сформироваться то, к чему вы приготовлены!
     Осознать себя в этой борьбе, осознать себя в этом решении между Михаэлем и Ариманом, — это есть нечто такое, дорогие друзья, что можно назвать антропософским энтузиазмом, антропософским вдохновением". 237(7)

_____________________________________________
* "Фома Аквинский, будучи маленьким ребенком, получил астр.тело Христа Иисуса. Оно низошло на него как блеснувший луч и убило лежавшую вместе с ним в колыбели сестру; астр. же тело Фомы, восприняв высокое астр.тело, сделалось эластичным". 264 с. 226

5. Из антропософских руководящих положений

     1259. "В развитии человечества сознание опускается по лестнице раскрытия мышления. Есть первый этап сознания, когда человек переживает мысли в Я как проодухотворенные, одушевленные, оживлен­ные существа. На втором этапе человек переживает мысли в астр.теле: они тогда в большей мере явля­ются как одушевленные и оживленные отражения существа духа. На третьем этапе человек переживает мысли в эф.теле; они тогда являются лишь внутренней подвижностью, отзвуком душевного. На четвертом современном этапе человек переживает мысли в физ.теле; они здесь являются мертвыми тенями духовно­го.... Задача Михаэля — привести человека путями воли снова туда, откуда он пришел, когда от пере­живания сверхчувственного он спустился всем своим сознанием в чувственное".
     "Переходя к физ.телу, мысли теряют свою жизненность. Они становятся мертвыми, духовно мертвыми образованиями. Прежде, принадлежа человеку, они были в то же время и органами божественно-духовных существ, к которым принадлежит человек. Они сущностно волили в человеке, и благо­даря этому через них человек чувствовал себя в живой связи с духовным миром. С мертвыми мыслями он чувствует себя отпавшим от духовного мира. Он чувствует себя совсем перемещенным в физический мир. Но этим он перемещен в сферу ариманической духовности. У последней нет никакой значительной силы в тех областях, где существа высших Иерархий так держат человека в своей сфере, что или, как в древние времена, сами действуют в нем, или, как в позднейшие времена, действуют посредством своего одушевленного или живого отблеска. Пока существовало такое, проникающее в человеческую дея­тельность, воздействие сверхчувственных сущностей, т.е. приблизительно до ХV в., ариманические си­лы имели — хочется сказать — лишь слабо проявляющуюся власть внутри развития человечества.
     Этому не противоречит сказанное в персидском мировоззрении о действии Аримана. Ибо это мировоз­зрение мыслит действие Аримана не внутри душевного развития человека, а в мире, непосредственно к нему примыкающем. Деятельность Аримана хотя и переходит из соседнего духовного мира в душевный мир человека, но не вмешивается в него непосредственно.
     Это непосредственное вмешательство стало возможным лишь в то время, которое началось, приблизи­тельно, пять веков тому назад. Так человек стоит в конце некоего потока развития, внутри которого его существо сложилось из такой божественной духовности, которая под конец для себя умирает в абстрактной разумной сущности человека.
     Человек не остался в тех сферах, из которых он, как из этой божественной духовности, ведет свое происхождение. Что пять веков тому назад наступило для сознания человека, в более широком объе­ме по отношению к совокупности его существа совершилось уже в то время, когда Мистерия Голгофы ста­ла земным явлением. Невоспринимаемо для существовавшего в то время у большинства людей сознания развитие человечества постепенно перешло тогда из того мира, где Ариман имеет мало власти, в тот, где у него ее много. Этот постепенный переход в другой пласт мира завершился как раз в ХV в.
     Влияние Аримана на человека в этом пласте мира стало возможным и может опустошающе действовать по той причине, что в нем умерло родственное человеку действие богов. Но человек никак не мог прийти к раскрытию свободной воли иначе, как опустившись в сферу, где не было изначально свя­занных с ним божественно-духовных сущностей.
     В основе этого человеческого развития, взятого с космической точки зрения, лежит Мистерия Солнца. С тем, что до знаменательной поворотной точки своего развития человек мог воспринимать в Солнце, бы­ли связаны божественно-духовные существа его происхождения. Они отделились от Солнца, оставив на нем лишь свое отмершее, так что человек может теперь через Солнце принимать в свою телесность лишь силу мертвых мыслей.
     Но эти существа послали с Солнца на Землю Христа. А Он, ради спасения человечества, связал Свою сущность с омертвелостью божественно-духовного бытия в царстве Аримана. Таким образом, у человека есть двойная возможность, порука его свободы: обратиться ко Христу, но теперь уже сознате­льно в духовном образе тех мыслей, которые раньше, при нисхождении от созерцания сверхчувственного духовного бытия вплоть до пользования разумом, оставались в подсознании, или же захотеть ощутить себя в отъединенности от этого духобытия и благодаря этому подпасть той ориентации, которую принима­ют ариманические силы.
     В этом положении человечество находится с начала ХV века. А подготовлено оно — все в развитии совершается ведь постепенно — со времени Мистерии Голгофы, которая, как величайшее событие Земли, предназначена к тому, чтобы спасти человека от возможной гибели, которой он может подвергнуться, ибо должен быть свободным существом. ... Совершавшееся наполовину бессознательно ... привело к тому положительному, что заключается в живущем в абстрактных идеях воззрении на природу, а также к некоторым столь же положительным принципам поведения в жизни. Но теперь уже прошла эпоха, когда человек мог бессознательно развивать свое бытие в опасной сфере Аримана. Сейчас исследова­тель духовных миров должен обращать внимание человечества на тот духовный факт, что Миха­эль взял на себя духовное водительство всей совокупностью жизненных условий человечества. Что он должен совершить — Михаэль совершает таким образом, что этим он влияет на людей; они же могут следовать ему свободно, дабы с силою Христа вновь найти дорогу из сферы Аримана, куда они необхо­димо должны были прийти".
     "Михаэль предвидел, что человек, все более и более приближаясь к собственному пользованию ин­теллигенцией, должен встретиться с ариманическими существами, а вступив с ними в соприкоснове­ние, он может тогда подпасть под их власть.
     Поэтому Михаэль попирает ногами ариманические власти, все время оттесняя их в область, находя­щуюся глубже той, в которой раскрывается человек. Михаэль, попирающий дракона, оттесняющий его в бездну, — вот живущий в человеческом сознании мощный образ описанных здесь сверхчувственных фак­тов". 26 (к 103-106)

     1260. "Мир прежде управлялся самой божественной сущностью, а теперь его ведет ставшее объективным Божественное откровение, за которым Божест­венная Сущность проходит следующую ступень Своего собственного развития.
     И опять Михаэль управляет космическим разумом, поскольку тот через откровения космоса течет в строе идей.
     Третья фаза развития есть дальнейшее отделение космической интеллигенции от своего первоисточ­ника. В звездных мирах современный строй идей уже более не действенен как божественное открове­ние: звезды движутся и строятся согласно заложенному в них в прошлом строю идей. Михаэль видит, как то, чем он управлял в космосе — космическая интеллигенция, — все больше направляется к земно­му человечеству. Но Михаэль видит также, как для человечества все усиливается опасность подпасть ариманическим властям. Он знает: для себя он всегда будет попирать Аримана, но будет ли это также для человека? Михаэль видит, как наступает величайшее событие Земли: из царства, которому служил сам Михаэль, опускается в область Земли Сущность Христа, дабы быть там, когда интеллигенция впол­не будет у человеческой индивидуальности. Ибо тогда человек сильнее всего ощутит побуждение отдаться силе, которая без остатка, наиболее совершенным образом сделала себя носителем интеллекту­альности. Но там будет Христос; путем Своей великой жертвы Он будет жить в той же сфере, где жи­вет и Ариман. В развитии человечества мир сможет найти путь Христа.
     Таков космический опыт Михаэля в отношении того, чем он должен управлять в космосе. Дабы оста­ться с объектом своего управления, он вступает на путь из космоса к человечеству. На этом пути он находится с VIII в. после Рождества Христова, но лишь в последнюю треть XIX в. дошел он, собствен­но, до своего земного служения, в которое превратилось его космическое служение.
     Михаэль ни к чему не может принудить людей. Ибо принуждение прекратилось именно благодаря то­му, что интеллигенция совсем вступила в область человеческой индивидуальности. ... Он может при­вести к явлению то, как действие этой интеллигенции прошлого в настоящем является правдивее, прекраснее и добродетельнее, чем все, что в непосредственной интеллигенции настоящего в лживом соблазнительном блеске изливается от Аримана. Он может показать, что для него Ариман всегда будет низшим духом, попираемым его ногами.
     Люди, созерцающие ближайший к чувственному сверхчувственный мир, воспринимают описан­ным образом Михаэля и его воинство. ... Если таким людям удастся путем своего видения раскрыть также сердца и помыслы других людей, дабы круг людей знал, как теперь Михаэль живет среди людей, то тогда человечество начнет праздновать праздники Михаэля, исполненные истинного содержания, во время которых души дадут ожить в себе силе Михаэля. Тогда Михаэль будет действовать среди людей как реальная власть. Человек тогда будет свободен и в то же время в сердечном общении с Христом будет проходить своим духовным жизненным путем через космос".
     "Полное осознание деятельности Михаэля в духовном соотношении Вселенной есть решение загадки человеческой свободы, исходя из косми­ческих соотношений, поскольку это решение необходимо земному челове­ку. Ибо "свобода" дана непосредственно как факт каждому человеку, который понимает самого себя в настоящем отрезке развития человечества. Никто, если он не хочет отрицать очевидного факта, не может говорить: свободы нет, хотя можно найти противоречие между тем, что дано фактически, и собы­тиями в космосе. Это противоречие отпадает при рассмотрении посланничества Михаэля.
     В моей "Философии свободы" показана "свобода" человеческого существа как содержание сознания в современную мировую эпоху; в изображении миссии Михаэля, данном здесь (в антропософских тези­сах), становление этой "свободы" обосновывается космически".
     "Лишь в одном углу арены действия богов можно заметить что-то вроде человечества. Оно — лишь часть действия богов. Михаэль — это та духовная сущность, которая с самого начала обратила свой взор на человечество. Это он, до известной степени, так распределяет действия богов, что в одном углу может существовать человечество. И его образ действия при этом сродни той деятельности, ко­торая позднее проявляется в человеке как интеллект; но только он проявляется как сила, протекаю­щая через космос в строе идей, обусловливая действительность. В этой силе действует Михаэль. Его служение есть управление космической интеллигенцией. В своей области он стремится к дальнейшему движению вперед, которое может состоять лишь в том, чтобы в человеческой индивидуальности позднее сконцентрировалось все то, что действует через весь космос как интеллигенция. Так в миро­вом развитии наступает время, когда космос живет уже своим прошлым, а не настоящим разумом. Сов­ременная интеллигенция пребывает в потоке человеческого развития.
     Михаэлю хотелось бы все время сохранять связь между тем, что развивается в человечестве как интеллигенция, и божественно-духовными существами".
     "Михаэль получает глубочайшее удовлетворение от того, что ему удалось посредством человека еще сохранить непосредственную связь между звездным миром и Божественно-духов­ным. Когда, свершив жизнь между смертью и новым рождением, человек опять вступает на путь к ново­му земному бытию, тогда, при нисхождении к этому бытию, он ищет установить гармонию между ходом звезд и своими земными жизнями. Эта гармония раньше подразумевалась сама собою, ибо Божественно-духовное действовало в звездах и там же был и источник человеческой жизни; но теперь, когда ход светил лишь продолжает деятельность Божественно-духовного, этой гармонии не было бы, если бы ее не искал сам человек. Свое из прошлых времен сохраненное Божественно-духовное он приводит в отношение к звездам, в которых Божественно-духовное имеется лишь как продолжающееся воздействие бы­лого. Благодаря этому в отношение человека к миру входит Божественное, соответствующее прежним време­нам, но выявляющееся в позднейших. Что это так — это дело Михаэля. И это дело дает ему такое глубокое удовлетворение, что в нем он обретает часть своего жизненного элемен­та, своей жизненной энергии, своей солнечной, жизненной воли. ... Человечество будет раскрываться в ходе развития мира; Божественное духовное, из которого происходит человек, как космически расширяю­щаяся сущность человека, может пронизать светом космос, который пока существует лишь в отображении божественно-духовного.
     Тогда через человечество засияет не та же самая сущность, которая некогда была космосом. Божественно-духовное, про­ходя через человеческое, будет порождать сущность, которой оно ранее не про­являло. Против такого хода развития восстают ариманические силы. Они не хотят, чтобы первоначальные божественно-духовные власти давали свет Вселенной в ее дальнейшем движении; они хотят, чтобы впитан­ная ими космическая интеллигенция пронизала весь новый космос и чтобы человек продолжал жить в этом ариманизированном и интеллектуализированном космосе.
     При такой жизни человек потерял бы Христа. Ибо Христос вступил в мир с точно такой интеллигенцией, какая некогда жила в Божественном, когда оно своей сущностью еще образовывало космос. Когда теперь мы говорим так, что наши мысли могут быть и мыслями Христа, то мы противопоставляем ариманиче­ским силам нечто такое, что охраняет нас от подпадения им.
     Постигать смысл миссии Михаэля в космосе — значит уметь говорить так, как того требует этап разви­тия души сознательной. Нужно мочь воспринять чисто естественнонаучный образ мышления. Но следовало бы также научиться говорить о природе таким образом, ощущать ее так, как это свойственно Христу. И языком Христа мы должны научиться говорить не только об освобождении от природы, не только о душе и Божественном, но и о космосе.
     Если внутренним, сердечным чувством мы целиком вживемся в то, чем является среди нас Михаэль и его воинство в их деяниях, в их миссии, то мы придем к тому, что наша человеческая связь с первоначаль­ным Божественно-духовным сохранится такой, чтобы мы научились говорить о космосе языком Христа. Ибо понять Михаэля — значит найти в настоящее время путь к Логосу, Христос Которого живет на Земле среди людей.
     Антропософия должным образом ценит то, как естественнонаучный образ мышления научился говорить о мире за последние четыре-пять веков. Но кроме этого языка она говорит о сущест­ве человека, о развитии человека и о становлении космоса еще и на другом; она хотела бы говорить языком Христа-Михаэ­ля.
     Ибо, если будут говорить на обоих языках, тогда развитие не оборвется и не перейдет к ариманическо­му прежде, чем будет найдено первоначальное Божественно-духовное, чисто естественнонаучный способ вы­ражения соответствует отъединению интеллигенции от первоначального Божественно-духовного. Если миссия Михаэля не будет принята во внимание, то эта интеллигенция может перейти в ариманическое. Этого не случится, если освободившийся интеллект силой праобраза Михаэля вновь найдет себя в отделившейся от человека, ставшей по отношению к нему объективной первоначальной космической интеллигенции, лежащей в источнике (происхождения) человека и сущностно появившейся в пределах человечества в Христе после того, как она ушла из человека ради развития его свободы". 26(109-112)

     1262. "В прошлом Михаэль раскрыл интеллигенцию в космосе. Тогда он делал это как слуга божественно-духовных властей, которые дали начало как ему самому, так и человеку. И он хочет сохранить то же отно­шение к интеллигенции. Когда интеллигенция отделилась от божественно-духовных властей, дабы найти путь во внутреннее человеческого существа, он решил впредь поставить себя правильным образом по отношению к человечеству, чтобы в нем найти свое отношение к интеллигенции. Но все это он хотел и в дальнейшем делать в духе божественно-духовных властей как их служитель; тех властей, с которыми он связан с на­чала своего и человеческого бытия. Его намерение таково, чтобы в будущем интеллигенция текла сквозь сердца людей, но как та же сила, какой она была уже в начале, изливаясь из божественно-духовных влас­тей.
     Совсем иначе обстоит это у Аримана. Это существо уже давно выделилось из потока развития, к которо­му принадлежат охарактеризованные божественно-духовные власти. Он в пра-древнем прошлом поставил себя рядом с ними как самостоятельную космическую власть. Хотя в настоящее время пространственно он стоит в мире, к которому принадлежит человек, но он не развивает никакого отношения к силам и существам, пра­вомерно принадлежащим этому миру. Лишь когда интеллигенция, отделившись от божественно-духовных суще­ств, подходит к этому миру, Ариман чувствует себя в таком родстве с этой интеллигенцией, что через нее он по-своему может связать себя с человечеством. Ибо уже в пра-древнее время он соединил с собою то, что в настоящее время человек получает как дар из космоса. Ариман, если бы удалось его намерение, сделал бы данный человечеству интеллект похожим на свой собственный.
     Ариман присвоил себе интеллигенцию в такое время, когда еще не мог сделать ее в себе внутренним. Она осталась в его существе силой, не имеющей ничего общего с сердцем и душой. Как леденящий, бездуш­ный импульс изливается интеллигенция от Аримана. Люди, захваченные этим импульсом, развивают логику, которая безжалостным и безлюбовным образом как будто говорит сама из себя — в действительности же в ней говорит Ариман, — логику, в которой не обнаруживается ничего такого, что является настоящей внутренней, сердечно-душевной связанностью человека с тем, что он думает, говорит и делает.
     Но Михаэль никогда не присваивал интеллигенцию себе! Ощущая свою связь с божественно-духовными властями, он управляет интеллигенцией как божественно-духовной силой. Тем не менее и в его пронизании интеллигенции обнаруживается, что в ней есть возможность столь же хорошо быть выражением сердца, души, сколь выражением головы, духа. ... И в этом заключена причина того, почему Михаэль проходит через кос­мос со строгим видом и жестом. Быть во внутреннем так связанным с содержанием интеллигенции означает в то же время, что должно выполняться требование: ничего не вносить в это содержание от субъективного про­извола, от желания или вожделения. Иначе логика будет произволом одного существа, вместо того, чтобы быть выражением космоса. Строго выдерживать свое существо как выражение мирового существа, остав­лять во внутреннем все, что там хочет заявить о себе как собственная сущность, — вот что Михаэль считает своей добродетелью".
     "Одной из имагинаций Михаэля является следующая: он правит сквозь ход времен, сущностно неся свет из космоса как свое существо, образуя тепло из космоса как откровение собственного существа; он правит как существо, подобное миру (равное миру), утверждая самого себя, лишь когда он утверждает мир, низводя на Землю силы из всей Вселенной. Противоположна этому имагинация Аримана: в своем движении из времени он хотел бы завоевать пространство; вокруг него мрак, куда он посылает лучи соб­ственного света; чем большего достигает он в своих намерениях, тем более крепчает мороз вокруг него; он движется как мир, который весь стягивается в одно собственное существо, в котором он утверждает себя самого лишь отрицанием мира; он движется, как бы неся с собой жуткие силы мрачных пустот Земли".
     "Михаэль проходит сквозь мир со всей строгостью своего существа, своей осанки, своего делания в любви. И кто придерживается его, тот в отношении к внешнему миру развивает любовь. Любовь прежде всего должна раскрываться в отношении к внешнему миру, иначе она становится себялюбием.
     Если эта любовь развивается в Михаэлическом строе мысли, то и любовь к другому сможет сиять обратно в собственную самость. Самость сможет любить, не любя себя самое, и на пу­тях такой любви человеческая душа находит Христа".
     "Мировые мысли несут человека в будущее, если он получает их от Михаэля; и они же уводят его прочь от спасительного будущего, если их может ему дать Ариман. Путем подобных рассмотрений все более преодолеваются воззрения на неопределенную духовность, которая якобы должна пантеистически действовать в основе вещей... Действительность всюду состоит из существ, а то, что в ней не сущностно, это есть де­ятельность, разыгрывающаяся в отношении существа к существу".
     "Восходу эпохи сознания в ХV веке в вечерних сумерках эпохи души рассудочной, или души характера, предшествует повышенная люциферическая деятельность, которая некоторое время еще продолжается и в но­вую эпоху. Эта люциферическая деятельность хотела бы неправомерно сохранить древние формы образного представления о мире и удержать человека от понимания с помощью интеллигенции физического бытия мира и от вживания в него.
     Михаэль связывает себя с деятельностью человечества, дабы самостоятельная интеллигенция осталась при врожденном Божественно-духовном, но не люциферическим, а правомерным образом". В начале эпохи ду­ши сознательной душа еще мало развивает свои интеллектуальные силы, что позволяет люциферическим си­лам удержать человека в состоянии космического детства. Ариман стремится увести душу от этого состоя­ния детства в свою область. Но этому препятствует Михаэль, используя силы препятствий для развития. 26(115-130)