404. "Человек не эгоистичен в познании лишь тогда, когда не просто рассматривает рыбу в воде, а птицу в воздухе, но форму птицы рассматривает так, что первая возникла из воды и благодаря воде, а вторая — из воздуха и благодаря воздуху. ... рыба благодаря воде имеет мягкий скелет с нежной челюстью. Ее телесная субстанция выглядит как бы возникшей непосредственно из воды, конечно, из воды, в которую падают лучи Солнца. ... Когда рыба, так сказать, плывет мне навстречу, несет мне навстречу, если я могу так выразиться, свои зубы, а пронизанная светом и теплом вода облегает мягкую телесную субстанцию рыбы, которая с ритмом дыхания примыкает к ее челюсти, когда рыба несет мне навстречу свою своеобразную голову с отставленной челюстью, то я чувствую, как с этой рыбой мне навстречу идет пронизанная светом и теплом вода. А затем я чувствую, как, с другой стороны, в образовании плавников действует нечто иное. Благодаря этому я познаю — я на это лишь указываю, — постепенно я начинаю чувствовать, как в хвостовом и других плавниках находится затемненный, ослабленный свет, такой ослабленный свет, что он больше не вынуждает телесную субстанцию становиться мягкой и ведет ее к отвердению. Так постепенно я научаюсь в голове рыбы познавать солнечное, а в жестких плавниковых образованиях — лунное ... познавать рыбу целиком поставленной в водный элемент". В птице же я познаю напряженное действие дыхания. "Я познаю, как иным образом действует пронизанность воздуха теплом и светом Солнца, как птичья челюсть отступает назад в субстанцию птичьей телесности ... как если бы вся зубная телесность отступила назад, а челюсть спереди отвердела. Я узнаю, почему у птицы выступает клюв, а у рыбы в телесной субстанции выделяется нижная челюсть". 220 (8)